Лотос... Звучит загадочно и экзотично. Воображение показывыет Будду, сидящего в позе лотоса; перед глазами мелькают Индия, Цейлон, но уж никак не Волга — главная российская река. Однако, именно дельта Волги — единственное место в европейской России, где можно увидеть этот легендарный цветок в дикой природе.
По индийской мифологии, лотос — символ просветления и гармонии. И все, что связано с ним, должно быть прекрасно…
Место, где начинается главная река России, найти трудно. Со всех сторон Восточно-Европейской равнины собирает Волга свои воды. Маленькие речушки сливаются вместе и превращаются в мощный, широкий поток. Его берега прячутся друг от друга в сизой дымке. Волга неторопливо и уверенно прокладывает путь к Каспийскому морю.
Но у Астрахани с Волгой происходит невероятное. Она вдруг теряет свои силы и из широкого потока разделяется на сотни рукавов, проток и ериков. Почти восемьюстами речушек впадает Волга в Каспий! Это и есть знаменитая волжская дельта.

Мир дельты

Если посмотреть на дельту с космической высоты, она похожа на огромные легкие. Подобно им, дельта фильтрует все воды, которые Волга собирает с центральной России.
В среднем, река ежегодно приносит в море 241 кубический километр воды. Но годы бывают разные: то засуха, то небывалое половодье. Каспий откликается на все, что происходит с Волгой — и, в свою очередь, влияет на нее. Любое изменение реки сказывается на море, изолированном от мирового океана. Да и вообще, Каспий «дышит»: за последние тысячи лет его уровень колебался на 50 и более метров! Капризы моря сформировали нынешнюю дельту...

Когда отъезжаешь от Астрахани в сторону дельты, по сторонам появляются небольшие холмы, издалека похожие на ежей. Но ближе видно, что колючки — это кладбищенские кресты. Местные жители приспособили бугры под кладбища — в весенний разлив это единственные места, куда не достают волны реки.

Воды Волги несут в себе миллионы тонн осадков и отходов. И Каспий давно бы превратился в сточную канаву, если не спасительная дельта с камышовыми островами.

Камышовые заросли начинаются в Астрахани и разрастаются вместе с дельтой. В самом начале они покрывают лишь берега рек, а дальше заполоняют все свободное пространство. И там, где еще десять лет назад росли знаменитые астраханские арбузы, сегодня колосится камыш. Настоящие камышовые джунгли... Вся вода тщательно профильтровывается через мелкое сито стволов камыша. Песок оседает в дельте. Он косами прирастает к островам, сам покрывается камышом и ивняком. Потом на песке пускает корни ива. Увеличиваются острова, исчезают протоки. Появляются новые пастбища для рыбы и птицы. Дельта живет своей, малозаметной чужаку жизнью.

Весной в половодье дельта разливается. Почти вся суша уходит под воду, и на богатые водные поля приходит рыба. Водоросли, планктон, личинки — отличное питание! Десятки видов рыб заходят в малоподвижные воды на нерест. Рыба нерестится прямо в залитых водой огородах местных жителей. Там, где летом играли дети, весной торчат горбы сазанов…
А если много рыбы, всегда найдется и тот, кто будет ее ловить. Поэтому в дельте полно рыбаков. На берегу сидят местные мужики с удочками, браконьеры в сумерках ставят сети; но самые прожорливые рыболовы прячутся в камышах. И только иногда оттуда высовываются их любопытные черные головы… Бакланы!

Не так давно появление черного баклана в дельте считалось очень редким явлением. Сейчас же впереди нашей лодки поднимаются тучи этих птиц. С визгом они снимаются с насиженного места и отправляются на поиск рыбы. Можно увидеть и такую картину: объевшийся баклан не может взлететь и отрыгивает рыбу обратно в реку. А в воде тут же появляются длинные черные сомы. Только рот подставляй. Так они и кормятся в паре — баклан и сом…
Жизнь в дельте не останавливается ни на минуту. Круглый год прилетают и улетают птицы, появляются птенцы, приходит на нерест рыба.

Рассветное колдовство

Вечером мы с орнитологом заповедника Николаем Николаевичем отправляемся на камышовые острова. Утром, если повезет, можно сфотографировать птиц с расстояния вытянутой руки. В палатке-засидке пережидаем ночь, и часа в четыре Николаевич осторожно трясет меня за плечо.

В утренних сумерках, над черным силуэтом острова мерцают зарницы. Бледный свет на мгновение застилает половину неба — молнии бьют где-то за горизонтом. Снова темно; заросли тростника испуганно дрожат на ветру. Их шелест разносится над всей дельтой Волги.

…Низко над водой лежит прозрачная газовая пелена тумана. Она будто стирает действительность, делает ее какой-то нереальной… Продираясь сквозь тростник и путаясь в вязкой дымке, выныривает одинокий черный баклан. Его товарищи спят, а он бродит… Бессонница? Исчезают последние звезды, тает дымка. И вот — прямо перед глазами из тени выступает поле розовых лотосов. Молодые плотные бутоны на длинных стеблях только начинают распускаться. Вместе с лотосами в дельте пробуждается жизнь. Проснувшиеся бакланы взлетают из зарослей и тучей осенних листьев уносятся на соседние острова. Лебедь достает голову из-под крыла и ведет серый молодняк в поле лотоса. Гордо выпячивая грудь, лебеди проплывают прямо перед нашей засидкой. За сутки они так привыкли к нам, что подходят почти вплотную. Тут же носятся неугомонные крачки, чайки… Наступил новый день жизни волжской дельты...

— Откуда взялись лотосы в дельте Волги, сказать трудно, — говорит Николаевич. — Есть несколько версий. Одни говорят, что это буддисты, переселившиеся сюда из Индии, принесли сюда свой символ с родины Будды. Другие утверждают, что постарались перелетные птицы. Они, мол, принесли в себе орехи лотоса. А лотосовые орешки настолько плотны, что могут пролежать в воде около ста лет и только потом прорасти! Своеобразные консервы... И, наконец, сторонники третьей теории утверждают, что лотос прижился в этом регионе со времен доисторического океана Тетис.

Но толком ничего неизвестно, — подводит итог истории Николаевич. — Тише, тише! Вон цапля на обед пришла. Она, знаешь, какая чуткая?! Иногда часами на тебя в упор смотрит. А только шелохнешься — тут же улетит…
Словно в подтверждение слов опытного орнитолога, цапля замерла на секунду и, грациозно подпрыгнув, взлетела над водой.