25 января. День как день. Некоторые говорят, что перед катастрофой им снятся вещие сны, появляются видения, а черные кошки так и бросаются под ноги... У меня все по-иному. Никаких предчувствий и знамений. Работа как работа, без странностей и мистики. Как любая другая.

Так было и в этот раз. Обычное утреннее дежурство. За окном блеклое небо с белыми нитями от самолетов... «Всем собраться в зале. Всем срочно собраться в зале», — продирается сквозь дрему громкоговоритель, и по неуловимым ноткам голоса чувствую — что-то не в порядке.

Из журнала оперативного дежурного отряда спасателей МЧС «Центроспас», Москва.
26 января 2001 года, в 7 часов 32 минуты, оперативным дежурным отряда получено сообщение: «В 6 часов 17 минут на западе Индии произошло землетрясение силой 8-9 баллов.»

Из иллюминатора в салон прорываются оранжевые лучи. Под нами рыжие пустыни Востока — мы все же летим в Индию...

Больше суток наша группа спасателей сидела на чемоданах на аэродроме в Раменском. А ведь первые сутки — самые «плодотворные». Именно в первые часы из-под руин извлекают живых. Позже — это счастливая случайность. А на пятый-шестой день развалины умирают окончательно.

Как правило, если спасатели не вылетают сразу после катастрофы, они не вылетают вообще. Индия очень долго тянула с приглашением... На второй день решили, что и не полетим никуда. Но неожиданно в Дели приняли помощь.

Похоже, индийцы не сразу оценили масштабы трагедии. Думали, что сами справятся. (Точные цифры потерь не появились и после окончания спасательных работ. По официальным сообщениям, погибло 15 тысяч человек, однако независимые агентства называют цифру до 100 тысяч погибших.)

Индия где-то внизу. Вглядываюсь в узоры рек на земле, и кажется, что различаю груды камня, разрушенные стены... Смуглый старик с шапкой седых волос в одиночестве сидит на крыше разрушенного дома, а чумазые дети возятся среди камней, не понимая, что произошло... Так было год назад в Турции, полтора года назад — в Колумбии. Все землетрясения схожи, как братья-близнецы...

Бхачау

28 января, 1 час 11 минут (по Москве). ИЛ-76 приземляется в индийском аэропорту.

Не мешкая, нас грузят в автобусы и начинается путь к месту катастрофы, в большой, с миллионным населением город Бхудж. Из предутренних сумерек появляются маленькие городки. На площадях рядами спят сотни людей. При подходе нашей колонны площадь оживает. Индийцы вскакивают и беззвучно, как рыбы, что-то лопочут нам — через стекла кабины не слышно... Но автобусы не останавливаются. Чем светлее за окном, тем больше народу встает на нашем пути. В одном из провинциальных городков толпа перегородила дорогу, и полицейские останавливают колонну спасателей. Приехали. Никакие убеждения на людей не действуют, они и слышать не хотят о Бхудже. Их родной город, Бхачау, не меньше нуждается в спасателях!..

— Здесь тоже много завалов, много пострадавших! — в унисон твердят полицейские и горожане. Мы сидим в автобусах, а с улицы на нас уставились взгляды толпы — и пустые, и умоляющие одновременно... Через час телефонных совещаний с центром нас решают оставить в Бхачау.

До землетрясения в городке жило около 25 тысяч человек. Теперь, думаю, осталось намного меньше. Девятибалльное землетрясение превращает города в огромные могилы. Ни один дом не обходит сила стихии. Так случилось и с Бхачау. Город превратился в сплошные руины, заваленные неподъемными глыбами и песком.

На окраине мы развернули лагерь, готовый принимать пострадавших, — и принялись за работу... Первые несколько суток прошли, как обычно (если можно так сказать), — много раненых в завалах, много людей, зажатых рухнувшими балками и стенами. По сторонам глазеть некогда: перед тобой лишь ямы, провалы, изуродованные тела, кровь... Вокруг не утихают стоны.

Днем индийцы самоотверженно лезут в развалины, хотят помочь нам, — им невозможно объяснить, что часто такая помощь лишь мешает. Ночью улицы пусты — все уходят подальше от строений, на случай новых толчков. Среди полуразрушенных домов бродят коровы, дикие свиньи и собаки. Это священные животные, никто не смеет их трогать. Они живут сами по себе...

Представляете город, полный животных, — и ни одного человека? Будто звери захватили в стране власть и выселили прежних хозяев. Жутко.

На пятые сутки живых уже не находим. Но вокруг удивительно спокойно. Нет ни криков, ни истерик. Достаем тело, родные и друзья принимают его, совершают недолгие обряды, омовение... Тут же умершего кладут на костер с благовониями, и через минуту душа погибшего с дымом покидает тело. По ночам костры выглядят особенно страшно. Желтые пятна огня по всему городу, словно и камни горят, а вокруг фигуры, одетые в белое (цвет траура на Востоке). Ни слов. Ни песен. Полная тишина.

Многие авторы пишут, что сожжение тел — способ предохраниться от эпидемий, особенно опасных в густонаселенной Индии. Как бы то ни было, это очень древняя традиция. Сработала она и сейчас, спасая индийцев от смертельных болезней, неизбежных после землетрясения...