В 1856 году в долине реки Неандер были открыты какие-то очень странные кости и осколок черепа. Кости поражали своей массивностью, а череп - низким скошенным лбом и мощными надбровными дугами.

Эту находку можно было бы принять за останки ископаемой обезьяны... Но у этой обезьяны был почти человеческого объема мозг.

Вскоре было найдено еще несколько подобных скелетов с примитивными каменными орудиями возле них. Сомнений не оставалось - это был ископаемый человек.
Гениальные слова Дарвина: "Я вполне убежден, что... виды, принадлежащие к одному так называемому роду, происходят от других, обыкновенно угасших видов", - оказались пророческими: ископаемый "прачеловек" был найден.

Низкорослый, сутулый, с мощным черепом и глубоко, по-обезьяньи, сидящими глазами - примитивный, первобытный, но человек. Его назвали неандертальцем.

Но не успел еще неандерталец получить окончательное признание науки, как в пещере Кроманьон находят скелет еще одного ископаемого человека, но в сущности уже ничем не отличающегося по своему строению от современного. Не мудрено, что с поразительной быстротой среди тех, кто не мог простить Дарвину его великой ереси, утвердилось мнение, что вместо одного вида первобытного человека существовало несколько, что кроманьонец - человек разумный - появился "на свет божий" уже сразу совершенным, а неандерталец был "создан" как раб человека разумного...

...Проходит еще несколько лет...

...Проходит еще несколько лет - и удивительное, ни с чем не сравнимое открытие потрясает умы археологов. В 1895 году французский исследователь Эмиль Ривьер, а за ним еще несколько ученых доказывают подлинность и необычайную, уходящую в глубины десятков тысячелетий древность наскальных красочных изображений в пещерах Испании и Франции. Эта созданная кроманьонцем пещерная живопись буквально ошеломила ученый мир.

На изумленных исследователей с потемневших, потрескавшихся сводов пещер глядели кроваво-красные бизоны во всей мощи своей грозной мускулатуры, угрюмо-настороженные мамонты, изящные ветвисторогие олени, пугливые лани. Тут же первобытный художник рисовал себя, свое племя, свою охоту.
И казалось невероятным, чтобы подобное красочное великолепие было создано потомком обезьяноподобного неандертальца. С удвоенной силой начались рассуждения о неких "избранниках судьбы", отмеченных печатью "высшего совершенства", пришедших откуда-то со своим доселе не известным миру искусством. А в 1906 году близ местечка Гримальди в Италии археологи сделали открытие, казалось бы, доказывающее этот "приход".

Под слоями почвы с захоронениями кроманьонцев лежали два скелета с негроидными формами черепов. Гримальдийцы - так назвали этих людей - имели значительно меньший по сравнению с "классическими" кроманьонцами рост, но по объему мозга были схожи с ними. Следовательно, утверждали многие, кроманьонцы - потомки не неандертальцев, а таинственных пришельцев - гримальдийцев.

Такое предположение как будто все ставило на свои места. Где-то на севере Африки существовали племена людей "высшего типа", которые, перебравшись в Европу, принесли миру искусство и в очень короткий срок сумели поработить, а затем почти полностью истребить неандертальцев, дав дорогу "высшим расам современного человечества".
...И одно из самых веских доказательств этой теории - пещерная живопись, впервые появляющаяся только с началом "кроманьонской" эры истории человечества, встречается лишь на территории Западной Европы - во Франции, Испании. А из Африки ближе всего до этих стран...

Искусство развивалось вместе с человеком

Шло время, шли споры. Все новые и новые свидетельства жизни древнего человека дарила исследователям земля. И постепенно, по мере того как наука накапливала факты, становилось ясно, что цепь "неопровержимых" доказательств "божественной одаренности" первобытного художника начала рваться по всем звеньям.

Когда ученые стали систематизировать произведения первобытного искусства, оказалось, что самые ранние изображения были сделаны примитивно, грубым контуром - лишь дальнейшее развитие искусства привело к той "классике", которая ошеломила. Высекая на кости, камне или рисуя на скале изображение животного, сцену охоты, первобытный художник в первую очередь познавал мир, и чем больше познавал его, тем прочнее "овладевал" им, тем глубже становились его знания о нем, тем увереннее становилась его рука, тем совершеннее становились его рисунки.

Первые наскальные рисунки не были слиты в единую картину - древний художник не мог еще обобщить таинственную сложность окружающего мира, мира кровавой борьбы за жизнь, за пищу, за продолжение рода, - в тех мгновениях, что застыли на шершавых камнях, было лишь начало открытия этого мира. И прошли тысячелетия, прежде чем "художника начало интересовать нечто большее, чем внешний вид зверя, - писала в свое время исследователь Н. Латышева. - ...Он присматривался к самой жизни животных, и ее различные проявления казались ему интересными и поучительными. Он подмечал в мире животных трогательные и выразительные моменты, проявления материнского инстинкта"...

Искусство развивалось вместе с человеком, вместе с его осмыслением мира, помогая этому осмыслению и обогащаясь им. И это проявилось не только на одной из высших стадий первобытного искусства - пещерной живописи, - но и много раньше...

Раскопки показали, что многие скелеты начала "кроманьонской" эры имели явные признаки неандертальского строения. И самое поразительное - люди эти, еще неандертальцы по облику своему, уже были кроманьонцами по образу жизни, по орудиям труда. Они были словно переходным этапом между человеком первобытным и человеком разумным. А в целом ряде стоянок на всем протяжении Европы и Сибири - во Франции, Италии, Австрии, Германии, Чехии, на Дону, под Иркутском - ученые находили почти одинаковые скульптурные изображения обнаженной женщины. И странное дело - первобытный скульптор выбирал как бы два типа женской "модели". Одну - женщину полную и коренастую, невысокую, с короткими, сведенными в коленях ногами, с согбенными плечами и низко опущенной головой.
Другую - высокую, сухощавую, несколько даже "изящную". И вот исследование этих "венер" показало, что низкие и коренастые имели явно неандертальские пережитки в облике своем, высокие - уже отрешились от них, перешагнули биологическую черту, которая отделяла неандертальца от кроманьонца...