На середине пути от Кейптауна к мысу Доброй Надежды, на берегу тихой бухты Фолсбей расположен небольшой живописный городок Саймонстаун, который издавна служит в качестве базы военно-морских сил — вроде нашего Севастополя, только масштабов несравнимо меньших. Океан тут зимой очень спокойный, не то, что по другую сторону горной гряды, у Кейптауна, где Атлантику штормит с мая по сентябрь.

Здесь же, на стороне Индийского океана, зимой штормов не бывает, и всего-то 35 км до «Таверны Морей» (второе имя Кейптауна, который во времена голландского правления официально именовался Капштадт). Поэтому декретом Голландской Ост-Индской Компании предписано было «место это использовать для стоянки судов коммерческих с апреля по октябрь, военных же — во всякое время года». Вся жизнь городка связана с морем и военными моряками.

Городские достопримечательности – два музея (один из них, музей военной игрушки, содержит уникальную коллекцию со всего света), Пингвиний Пляж с сотнями местных малорослых пингвинов и, наконец, гордость городка — памятник четвероногому матросу, установленный в центральном сквере. На небольшом постаменте из обломка скалы — бронзовый дог в натуральную величину. Можно подойти, погладить пса, сфотографироваться с ним рядом.
У лап дога — отлитые из бронзы матросская бескозырка и ошейник. Морда того же пса в бескозырке изображена и на фронтоне здания, стоящего при въезде на причал.

Медная табличка на столбике у памятника поясняет: перед вами — ABLE SEAMAN (МАТРОС ПЕРВОЙ СТАТЬИ) JUST NUISANСE, 1937-1944. Конечно же, сразу возникает множество вопросов: как это так? Пес, пусть даже породистый, – и вдруг матрос первой статьи? Как насчет обучения морскому делу? Приписное свидетельство — кто выдавал? А на службе – как? Подъемы, построения, наряды, самоволки, и т. д., и т. п.

В Саймонстауне началась у Прайда взрослая жизнь

Вот что мне удалось выяснить после изучения документов, газетных публикаций, специальной литературы, музейных экспозиций, а также в ходе бесед с местными старожилами, хорошо помнящими здешнюю жизнь времен Второй мировой войны.

Большие датские доги всегда очень высоко ценились в Англии и ее колониях, каковой была тогда нынешняя ЮАР. В Кейптауне их использовали в качестве поводырей или просто надежных компаньонов и охранников. Щенка, родившегося 1 апреля (!) 1937 года от матери Дианы и отца Конинга (Короля), записали в книгу регистрации под именем Прайд.

Его первый хозяин, некий мистер Босман из Рондебоша, был профессиональным собаководом, привившим герою нашей истории хорошие манеры. В конце 1938 года пес был продан в пригород Кейптауна Моубрэй, некоему мистеру Чейни, который вскоре получил назначение в Саймонстаун, на военно-морскую базу, в качестве шефа корпуса обслуживания. К этому времени наш герой уже был взрослым псом, весившим более 65 кг. При росте около метра в холке, он становился выше своего хозяина, когда клал передние лапы ему на плечи.

В Саймонстауне началась у Прайда взрослая жизнь. Хозяин предоставил ему свободу общения с моряками, которой пес охотно пользовался. Ему доставляло удовольствие жить на военных судах, где он всегда был желанным гостем.
Одно из них – крейсер «Нептун» — сыграло большую роль в судьбе дога. На этом судне пес подружился с командой и стал вместе с моряками постоянно путешествовать в Кейптаун. Там, в «Таверне Морей», он смог воочию наблюдать повадки моряков в увольнении...

На этом же крейсере было дано ему имя Nuisance, официально за ним закрепленное до конца его военной карьеры.
Дело в том, что догу нравилось возлежать, растянувшись во всю длину своего огромного тела, как раз там, где чаще всего пролегали пути торопливых матросов (на шкафуте, например). Раздраженные моряки не раз употребляли непечатные слова с непременным, однако, эпитетом nuisance, который лучше всего здесь можно перевести как «заколебал» *. Однако при этом любили его все – и моряки, и гражданские.

Дог платил взаимностью, особенно – рядовым морякам в матросских блузах с отложными воротниками, в клешах и бескозырках с ленточками. Считают, что они ему больше нравились за откровенность и общительность; впрочем, постоянно он не зависел ни от кого, хотя сам был ревнив до неприличия, никогда не позволяя другим псам посягать на матросскую дружбу. К офицерам в кителях, узких брюках и фуражках с высокой тульей отношение у пса было более сдержанным; к лицам гражданским он относился с безразличием, женщин – терпел, но редко позволял им себя погладить.

«Просто Заколебал»

Постепенно Прайд, он же Заколебал, начал обнаруживать удивительные способности.
Например, умел разнимать дерущихся матросов, либо прыгая передними лапами на плечи атакующего, либо просто сбивая его с ног и при этом рыча выразительно: при мне, мол, такого свинства не допускать!

Умел он также очищать прибывшие из Кейптауна поздние электрички от подвыпивших и уснувших матросов. Тут его помощь малочисленным поездным уборщикам была просто неоценимой. Без устали тормошил он спящих до тех пор, пока они не просыпались и не освобождали вагоны; иногда буквально волоком вытаскивал особенно пьяных, работая до полного изнеможения. Подгулявшим матросам такая услуга была очень кстати, т. к. помогала протрезветь и добраться до судна, избежав дисциплинарного взыскания за опоздание из увольнения, да еще и по пьянке.

Пристрастившись к «экскурсиям» на электричке в Кейптаун, Заколебал стал мишенью для вагонных контролеров. По местным правилам, требовалось приобретать ему билет, а об этом-то его озорные «братишки» как раз и не заботились.

Иногда удавалось догу спрятаться под вагонной лавкой за широкими клешами; в другой раз штатские пассажиры, кто побогаче, оплачивали ему проезд, — но чаще всего высаживали его контролеры на перрон. Если не удавалось псу с помощью моряков прыгнуть в другой вагон незамеченным, приходилось ожидать следующей электрички, где зачастую все повторялось. 35-километровый переезд занимал иногда долгие часы...
В конце концов, неблагодарное железнодорожное начальство официально уведомило хозяина Прайда, мистера Чейни, что они будут вынуждены усыпить дога, если его попытки безбилетного проезда не прекратятся.
Мистер Чейни не смог дать такой гарантии. К тому времени у пса завелись приятели в самом Кейптауне; имелась там и милашка его же породы, у хозяина одного из ресторанов, так что остановить его было просто невозможно.

Взвесив все, мистер Чейни решил продать дога куда-нибудь подальше от моряков и от Кейптауна, — но не тут-то было! Новость быстро разнеслась по военной базе и по окрестностям Кейптауна, вызвав поток писем протеста в газеты, на радио, в администрацию железной дороги и в адмиралтейство. Дело в том, что Заколебал к тому времени успел уже завоевать симпатии и популярность не только на военном флоте, став его признанным талисманом, но и у населения Кейптауна, Саймонстауна и всех пригородов вдоль железной дороги.

Авторы писем предлагали разные варианты, но чаще всего — железнодорожникам в виде исключения разрешить догу бесплатный проезд хотя бы на одном этом направлении. Однако железнодорожная администрация не хотела делать исключений, боясь создавать прецедент!

И тут главнокомандующий Королевскими военно-морскими силами Южной Атлантики, заваленный рапортами подчиненных, решил использовать свои права адмирала флота, сделав таким образом беспрецедентный в истории шаг, — издал приказ о зачислении «добровольца» — датского дога по фамилии Заколебал – в состав его величества Георга VI Королевский флот в качестве матроса первой статьи (Able Seaman). Поскольку устав требовал иметь не только фамилию, но и имя, то в личную карточку занесли имя Just (т. е. Просто), и получилось Just Nuisance («Просто Заколебал»). Тогда же было решено выдать псу годовой железнодорожный билет за счет флота «для проезда при исполнении служебных обязанностей» (читай — сопровождать «братишек» и помогать им добираться до своей базы). Билет был вправлен в металлический жетон с указанием имени, фамилии, звания и личного номера; сам жетон надежно прикреплялся к ошейнику.