Скажу сразу: я увидел его, это чудо из чудес, не на раскаленном плато Гизы, где высится тройка самых знаменитых из сотни египетских пирамид, не в Долине Царей на западном берегу Нила и не на рассветной вершине горы Синай. Я увидел весь ужас и проклятие египетской древности с ее неизменными страшными приметами — усыпальницами и храмами мертвых... Я видел, как черная душа Египта выбирает меня, одного из многих, и вкрадчивым шепотом призывает меня к себе... настойчиво толкая в древний ужас и безумие фараонства, в катакомбы своего мертвого и бездонного сердца... “Отец истории” Геродот утверждал, что хроники египетских жрецов охватывают 12 тысяч лет. Другой античный историк, Диоген Лаэрций, полагал, что астрономические записи египтян были начаты в 48683 году до Александра Македонского. Елена Блаватская ссылается на некоего Хармона, якобы определившего, что мистерии в Большой пирамиде происходили уже 69 тысяч лет назад. Автор VI века, Симплиций, пуще того, писал, что наблюдения за небом велись у Нила на протяжении... 630 тысяч лет! Голова кружится от одного размаха этих, пусть ничем и не подтвержденных сообщений. Какой еще из культур Земли осмелились бы приписать подобный возраст? Разве что шумерской; но шумеры “сами виноваты” — оставили нам свой “царский список” протяженностью в полмиллиона лет...

О Черной Земле — Та-Кем

Под этими откровениями отца литературы ужасов, Говарда Ф. Лавкрафта, могли бы подписаться чуть ли не все мистики, отдавшие дань египетской теме с того момента, как она стала входить в моду на Западе, т. е. с начала прошлого века. Ученые, вместе с солдатами генерала Бонапарта прошедшие смертоносную пустыню и райские оазисы Нильской долины, принесли первую связную весть о безымянных руинах среди песков, звероголовых идолах и надписях на таинственном языке. Позднее ключ к этим надписям дал счастливец Шампольон (занятно, что Российская академия наук приняла его в свое лоно на три года раньше, чем Французская) — и зазвучали знаки-картинки, слагаясь в придворные хроники, и любовные стихи, и молитвы, и сухие сметы на употребление рабами лука и чеснока. Начал слагаться реальный облик страны, некогда подобно змее с зеленой чешуею посевов тянувшейся меж двух пустынь, вдоль извивов благодатного Хапи. Но мрачно-восторженным тайноведам было ближе иное; они отметали подлинные сведения о Черной Земле — Та-Кем, уча, что главное, мистически-жуткое, надо читать между столбцами иероглифов. Рядом с менее известной научной, сложилась и восторжествовала любезная полузнайкам, яркая мифическая картина. Египет-де — родина самого изощренного колдовства, опасной магии; обитель звездочетов и алхимиков, водивших дружбу с бесами; культура настолько старая, что у истоков ее, должно быть, стояли чудовищные расы потусторонних существ. Кто из писателей, даже талантливейших, не отдал дань этому кладбищенски - романтическому поветрию?

У Анатоля Франса видим оживающего сфинкса и демоницу - музыкантшу с фрески в гробнице, соблазняющую христианского подвижника. Конан-Дойл живописует студента - египтолога, сумевшего оживить мумию, дабы с ее помощью мстить своим недругам... Но, правду сказать, и для строгой науки есть немало загадочного в невероятном, на фоне общей дикости неолита, взлете одинокой Та-Кем. Как это началось?.. Около 12 тысяч лет назад грянула некая всеземная катастрофа — удар астероида или, по другой гипотезе, резкий крен земной оси, вызванный накоплением масс полярного льда. Человечеству сей катаклизм памятен, как Всемирный Потоп... Резко меняется облик Северной Африки. Гибнут тропические леса, доселе покрывавшие Ливийскую пустыню; зато на месте длинной цепи лагун и озер возникает могучая река Нил. Вдоль нее оседает загадочный смуглый, большеглазый народ, сразу попавший “между двух огней”: с востока и с запада наступают безжизненные пески и скалы, а родная река регулярно разливается, превращая всю свою плодородную долину в илистое болото. Однако, народ не вымирает и не откочевывает; он избирает гениальную тактику сплошной ирригации. Вся годная к посеву земля покрывается сетью больших и малых каналов. Пустыня приостановлена, смягчены последствия паводков.

В Европе дальние предки эллинов, римлян и славян еще бьют в дремучих чащах дубиной пещерного медведя, — а над великим Хапи уже иное... На среднем его течении возникает малопостижимая культура Бадари, в дельте зарождается цивилизация Меримда. Близок час рождения двух царств, которые затем соединит под одной бело-красной короной носящий милое прозвище “дробителя голов” первый фараон Нармер, он же Менес... Какие же племена, какие крови смешались тогда у нильских вод? Странные светлокожие люди пришли туда, быть может, из глубин Африки; разбили свои шатры праевропейцы, перешедшие по Средиземноморскому перешейку до того, как смыл его Потоп. А еще, доселе полагают некоторые ученые, поселились в благодатной долине уцелевшие потомки жителей таинственной, уничтоженной Потопом страны, той самой Атлантиды, чьей колонией, вероятно, был древнейший Египет. Мать знаменитого царя Хуфу, по-гречески Хеопса, строителя величайшей из пирамид, царица Хетепсерес, была, согласно портрету, найденному в ее гробнице, блондинкой со светлыми глазами; необычную удлиненную форму имеют черепа ранних фараонов... Как бы то ни было, исчезли загадочные “роме”, народ Та-Кем, каплей растворились в потоках великих нашествий и переселений. Но до сих пор встретишь порою то красавца - полисмена в Каире, копию фараона Рамзеса Второго, то стюардессу внутренней авиалинии, похожую скорее на принцессу с древних росписей, чем на арабскую девушку...

Среди песков

Может быть, все хитрости орошения унаследованы египтянами именно от атлантов? Ремесла, быстрое развитие которого повлекло за собою прогресс в иных областях? Ведь для прокладки каналов необходимо знание геометрии, сроки паводков определяются по звездному небу, подача воды на поля немыслима без элементарных механизмов, и т.д. Возможно... Но - то ли еще одно, сугубо идеальное наследство оставили своим ученикам гордые атланты, то ли сами египтяне обзавелись этой национальной чертой... однако, сквозь всю их историю проходит чувство своей особости. Этакий, самый ранний на Земле, расизм, чванливое “арийство”... Видимо, слишком велико искушение — ощущать себя цивилизованными среди диких, мудрыми среди невежественных; жить в краю, превращенном твоими усилиями в земной рай, и знать, сколь бедны и варварски-дремучи иные племена в сравнении с твоим, богоизбранным! Соблазн гордыни, опасный и для самых сильных... Много лет назад шел на экранах американский фильм “Зардоз” — фантастика, о далеком страшном будущем.
Малая кучка бессмертных ученых живет в своем рукотворном Эдеме — Вортексе — под защитой силового поля, а вокруг лежит почти вымершая планета, и голодные орды царапаются в невидимую стену. Все заканчивается вторжением бешеных кровожадных всадников, истреблением бессмертных. История подтверждает закономерность такого финала... В Египетском музее я видел раскрашенный рельеф: спесивый фараон держит за волосы троих бородатых чужеземцев. Любой человек, рожденный вне Та-Кем, мыслился лишь врагом и потенциальным рабом. И вот однажды, сметая города и топча всходы, в любовно ухоженный Вортекс Среднего царства вторглись воины “хекасасут”, позднее искаженно названные гиксосами. Особенно ненавистны были гиксосы жителям Та-Кем еще и потому, что поклонялись завоеватели Сутеху, или Сетху, главному врагу землепашества, воплощению пустынного губительного зноя... Так начались волны вторжений, когда арабская конница Амра ибн эль-Аса обратила в бегство византийские гарнизоны, и страна стала исламской... Но вернемся к “атлантской” гордыне. Современные египтяне, сплошь арабизированные и исламизированные, на первый взгляд, ей вполне чужды. Более того, в их поведении редко заметишь намек на достоинство. Хорошенький шестилетний парнишка в отеле “Сантана” делает вид, что он лифтер, сопровождающий туристов на этажи, и протягивает ручонку за “бакшишем” (общее для всего Востока название подачки). Взрослые “коммерсанты” куда навязчивее и наглее. В деревеньке под Луксором, среди голых скал, где все население живет торговлей сувенирами, здоровенный мужик бежал за мной, пытаясь всучить черного базальтового Анубиса, и так лупил статуэткой бога мертвых о стены домов, что с них штукатурка сыпалась, — доказывал подлинность камня... Едва я от него ушел...