Галисия, северо-западная часть Испании, удивительная в климатическом отношении земля, напоенная запахами океана и эвкалиптовых лесов, покрывающих Кантабрийский горный массив. Небольшой туристский городок Кангас, приютивший нашу лодку «Мелькарт»* на зимовку. Ангар, в который, для лучшей сохранности, установили наше судно. Ночь.

Вокруг тишина и полное безмолвие. Завтра наш экипаж отправляется домой, а сегодня все, кроме меня, в гостях у испанских друзей. Я лежу в спальнике невдалеке от корабля, убаюкиваемый шелестом деревьев. Неожиданно сквозь дрему слышу шаги. Шаги отчетливые, тяжелые. Кто-то ходит по палубе «Мелькарта». Напрягшись, пытаюсь рассмотреть незваного гостя. На палубе никого. Однако шаги продолжают доноситься, теперь уже изнутри судна.

Мне несколько не по себе. Умом я прекрасно понимаю, что попасть в закрытый ангар через запертые на засовы и замки ворота никто не мог. Сажусь; затем осторожно, чтобы не произвести никакого шума встаю. До выключателя метров пятнадцать. Двигаюсь медленно, лицом к лодке. Шаги вновь раздаются на палубе! Может быть, это кошка или чайка? Включаю свет. Ни на «Мелькарте», ни в ангаре никого. Жутковато. Спать совершенно расхотелось.

Взбираюсь на борт «Мелькарта». Как я и ожидал, внутри корабля тоже никого. Но есть одна странность: свинцовая фигура бога Мелькарта**, которую во время плаваний крепим на корме рядом с рулевым, лежит в штурманской развернутая — между тем как днем, завершая консервацию судна, я сам бережно обмотал скульптуру куском брезента. Вот это да! Что же ему не понравилось? О подобных недовольствах нашего бога-покровителя мне рассказывал перед началом экспедиции наш капитан Анатолий Павленко. Он прибыл на судно одним из первых и расположился в спальнике рядом, на пирсе. Как утверждает Анатолий, наш «покровитель» не давал ему заснуть всю ночь. Гремел посудой на камбузе, топал на палубе и внутри лодки.

В ту летнюю ночь...

О присутствии чего-то или кого-то сверхъестественного на борту «Мелькарта» члены экипажа знали со времени строительства, а точнее, закладки киля.
С самого начала работ, поднимая здравицу в честь покровителя, мы стали выливать на борт одну рюмку спиртного или кружку, если пили чай или молоко. Впоследствии местом постоянного приношения стал степс — точка установки мачты.

Когда мы забывали совершить этот обряд, то обязательно кто-то проливал питье непроизвольно. Видимо, сейчас божеству не понравилось то, во что его завернули… Оставив фигуру там, где она лежала, я выбрался наружу и прошел на место рулевого. В моей жизни было несколько ситуаций, когда я сталкивался с аномальными явлениями. Ходьба невидимки по палубе была впервые отмечена на корабле «Одесса».*** Это случилось в немецком городе Дуйсбурге.

На судне, пришвартованном к пустынной набережной, мы находились вдвоем: я, спавший в капитанской каюте на верхней палубе, и механик Валентин Никулин, живший в каюте на нижней. Валентин любил по ночам выйти на свежий воздух и выкурить перед сном сигарету. В ту летнюю ночь сквозь дрему я услышал шаги на палубе, совершенно не придав этому значения. Некто ходил по судну взад и вперед, поднимаясь, то на носовую, то на кормовую надстройки.

Сон мой, и до того не крепкий, прошел, и я, поднявшись, открыл дверь каюты, выходившей на палубу. Как уже догадался читатель, там никого не оказалось. Подумав, что мой коллега спустился вниз отдыхать, я снова лег.

Через некоторое время шаги возобновились. В сердцах я снова вышел на палубу. Там и теперь никого не было. Перегнувшись в световой люк, я окликнул Валентина и в достаточно жесткой форме попросил его не шуметь и дать мне выспаться. На что он, не менее рассерженный, предложил мне прекратить бегать по палубе, так как шум доносится внутрь судна.

Шаги повторялись в эту ночь еще несколько раз, но я на них уже не реагировал. Если бы «некто» хотел причинить нам вред, он, очевидно, сделал бы это в первое свое посещение… Я сталкивался и с такой аномалией, как перепад температур в смежных помещениях. Так, в двух комнатах летом, с открытой между ними дверью, температура была 17° С и 26° С. Одно из странных явлений запечатлено на фотографии, предоставленной мною редакции. Поверьте — это не коллаж и не дефект пленки.

Любая аномалия — это некий знак

Читатель может задаться вопросом: а может быть, человек, пишущий эти строки, притягивает к себе аномалии? Может быть, он и сам аномален? Нет, это не так. В случае со мной действует правило, хорошо знакомое путешественникам. Чем больше человек странствует по миру, тем вероятнее для него столкнуться с необыкновенным. Здесь путешествующим помогает теория вероятности...

Далеко не всегда удавалось мне объяснить происходящую странность, но я всегда воспринимал ее серьезно. Впрочем, так же поступали и мои предки. Кто-то может назвать это суевериями, я же считаю, что любая аномалия — это некий знак. Он призывает не совершать или, наоборот, совершить тот или иной поступок. Я вырос в морской семье, и мои, деды, кадровые моряки, отдавшие свою жизнь Флоту и Отечеству, несли по жизни свою память о встречах с аномалиями, дополняя сходный опыт сотен поколений моряков.

Так, мой дед, Александр Михайлович Лихачев, никогда не говорил, когда он уходит в море, и никогда не телеграфировал, когда возвращается. Его любимым ответом на вопрос, когда он вернется, была фраза: «Своевременно — или немного позже». Мой второй дедушка, Николай Феофелатович Мельник, верил в то, что пятница — для моряков день неблагожелательный. Почему они так считали, я не знаю. Был ли это их личный опыт, или они подражали людям, столкнувшимся с необыкновенным ранее?

Известно же, что тысячи родственников и друзей моряков не чокаются, поднимая бокалы за своих близких, находящихся в море, и не зажигают лишний раз свечи, считая, что с каждой зажженной свечой в море одной живой душой становится меньше. И подобные верования живут с незапамятных времен. Пожалуй, моряки больше других людей подвержены суевериям, и это не случайно: ведь они чаще сталкиваются с непредсказуемой стихией!

Возникнувшие в жизни случайности фиксировались с глубокой почтительностью и передавались из поколения в поколение, складывались в поверья. Для каждого из таких суеверий создавались охранные правила, которые должны были оградить моряков от беды во время плавания. К древнейшим из плохих знамений относится посещение кораблей ласточками. Античные прорицатели советовали кормчим прекратить плавание и вернуться, если на борт опустились эти невинные птицы.

Существует предание о том, что перед столкновением флотов Антония и Октавиана при Акциуме царица Египта Клеопатра видела ласточек, опустившихся на палубу ее судна. Как известно, флот под началом Антония, мужа Клеопатры, был побежден... Чихнуть на правой стороне древнего корабля было хорошим предзнаменованием, а вот на левой — плохим.
Легенды гласят, что греческий флотоводец Фемистокл был уверен в победе над флотом персидского царя Ксеркса, потому что слышал, как кто-то несколько раз чихнул на правом борту его триеры. Плутарх писал, что другой наварх, Тимофей, в момент подъема якоря услышал, как кто-то чихнул на левом борту. Он немедля приказал перерубить якорный канат.
С античных времен считается необходимым насвистывать во время штиля, обращаясь в ту сторону, откуда ждут ветра. А вот просто свистеть на борту — примета плохая; свистуна за это могли наказать плетьми.
Позднее, не взирая на становление христианства, языческие верования не только не были искоренены, но еще более развились. Происходило это, прежде всего, из-за того, что на военных и торговых судах в экипажи стали набирать людей разных национальностей, различных степеней культурного развития. В раннем Средневековье и во времена крестовых походов на одном корабле можно было встретить европейца-католика, негра-язычника и араба-мусульманина.
Все они приносили на флот верования своих стран, в том числе привычки «общения» с морскими божествами. Впрочем, доверяли и иноверцам: в критических ситуациях арабы на своих галерах, где гребли рабы-христиане, заставляли гребцов молиться Христу во имя спасения корабля; так же поступали и на христианских судах с мусульманами… Из поколения в поколение учились моряки общаться с неведомой силой. Ими были придуманы разные заклинания, которые произносили над хлебом, солью, вином. Затем еду или напитки отдавали морю, дабы задобрить его хозяев… Еще в XVII столетии греческие мореходы возили с собой специально испеченные хлебцы, которые во время непогоды посвящали Николаю Чудотворцу, прося у него защиты и спасения...