Медленно ползу в автомобильной пробке по многоярусной эстакаде.
Впереди машины, сзади машины, справа машины, слева машины, подо мной машины и надо мной машины.

В каждой из них кто-то сидит, озабоченный своими делами, планами, мыслями и вопросом о том, когда же эта толкотня разсосется.

К счастью для всех нас, это просто час пик, никаких аварий нет и через милю черепашьего движения вдоль центра города все меняется:
машины как застоявшиеся кони, стартуют с места в карьер - Америка катит дальше...

Американец без машины - это как жизнь без любви: теоретически возможно, но представить трудно. Рассказывая о США, я уже не могу игнорировать машины - традиционный аспект в описаниях Америки; еще немного - и это будет выглядеть нарочито.
Автомобиль - основное транспортное средство в США. Именно на автомобиле осуществляется здесь львиная доля грузовых и пассажирских сухопутных перевозок. Автомобиль - один из символов Америки, воистину автомобильной державы. Автомобиль для американца - член семьи, или деловой партнер, или верный конь, или особая игрушка, или просто транспортное средство, но это всегда неотъемлемая и существенная часть повседневных реалий, а не роскошь.

За пределами больших городов, вдали от метро и городской толкотни, американцев в основном наблюдаешь из машины и в машине, за рулем. В провинциальной Америке нет прохожих и пешеходов (очень часто нет даже тротуаров) - есть водители. При этом разнообразие встречающихся на дорогах машин столь же велико, как и разнообразие лиц людей, которые в этих машинах разъезжают. По крайней мере, для меня.
Честно признаюсь, что не отношусь к фанатикам - автолюбителям. Я шофер: люблю ездить, провожу за рулем важную часть жизни, но не разбираюсь ни в марках машин, ни в механике. Это к тому, что, оказавшись на колесах в Америке, я воспринимаю эту сферу исключительно как потребитель и пользователь. Когда садишься в машину и трогаешься, то оказываешься вовлеченным в сложную систему взаимоотношений с другими водителями и контролирующими все это служителями закона; ты включаешься в жизнь на дороге.

Дороги хуже, чем немецкие, но не нам, русским, это обсуждать. Дороги в Америке отличные и есть везде. Когда я думаю о богатстве США, я представляю не яхты и дворцы миллиардеров, а стоящий где - нибудь на отшибе обычный сарай, к которому ведет прекрасная асфальтовая дорога, у его ворот и заканчивающаяся. Или прекрасные шоссе, проложенные в совершенно пустынных и ненаселенных местах. Эта деталь особенно поражает на Западе США. В восточном и центральном Орегоне, в Монтане или Вайоминге можно найти места, где на великолепных, с разметкой, двухсторонних шоссе и за неделю не встретишь ни одной души.

Дороги разных категорий составляют единую систему общей протяженностью шесть миллионов километров - с едиными стандартами, прекрасными картами и удобными понятными указателями, превращающими езду в откровенное удовольствие.

В национальной иерархии дорог доминируют интерстейты - скоростные многополосные шоссе, соединяющие разные штаты: семьдесят три тысячи километров дорог через всю страну с востока на запад и с севера на юг. Все они поддерживаются в прекрасном состоянии и очень удобны; водитель имеет возможность не только с комфортом ехать, но и отдохнуть: на них периодически встречаются места отдыха ("рэст эрии"), где в тени под деревьями вы найдете туалет, телефон, службу информации с картами и брошюрами о достопримечательностях, столы под навесами, чтобы перекусить.

Обсуждая с американцами их дороги и машины, я всегда дразню собеседников, говоря, что всем этим великолепием (как и всем прочим лучшим в США) они обязаны нам, русским. Решая в эпоху "холодной войны" проблему стратегической безопасности населения, Америка сделала сознательный выбор в пользу частного автомобиля, правомерно заключив, что случись что, никто лучше, чем ты сам, о себе не позаботишься. А для этого пришлось подумать о хороших дорогах...

В Америке, сидя за рулем, очень трудно заблудиться: на подъездах ко всем спорным местам заранее все расписано в объявлениях. Сложности у новичка могут возникнуть лишь на развязках скоростных эстакад, где нельзя притормозить и подумать, куда же ехать дальше. Хотя все относительно: некоторые американцы избегают езды по интерстейтам и большим городам. По нашим же меркам, после московской езды даже пугающий всех американцев Нью - Йорк не представляет особых проблем для водителя. Кстати, самую долгую автомобильную пробку, в которой я когда - либо застревал, мне пришлось пережить не в Америке, а в Москве, на Кремлевской набережной. - два часа. Это мой рекорд.

Комфорт во время езды связан и с тем, что американцы на дороге еще вежливее, чем обычно (лишь упомянутый Нью - Йорк является исключением: о нахрапистости его шоферов рассказывают анекдоты). Я каждый день на поворотах расшаркиваюсь с кем - либо, доброжелательно предлагающим мне проехать первым. Рядом с домом у меня пятисторонний перекресток с мигающим красным сигналом и джентльменской очередностью подъезда к этому месту. Честно, не могу представить, чтобы это работало в Москве. Равно как и не могу понять, каким образом пешие американцы выживают на московских улицах: в Америке машины повсюду и привычно уступают дорогу пешеходу.
Не удивительно, что московская езда шокирует американцев. Как - то несколько лет назад я впервые привез своего коллегу Чака (декана одного из колледжей нашего университета) в Россию. На выезде из Шереметьева нас сразу остановил усиленный, в связи с чеченскими событиями, патруль. Младший лейтенант ГАИ указал на отсутствие у меня на стекле талона техосмотра, после чего мы с ним, понятное дело, уединились в милицейской машине, улаживая эту мою непростительную, можно сказать халатную, оплошность.
Оставшийся около моей машины Чак впитывал впечатления от первых пятнадцати минут пребывания в новой для себя стране, о которой он так много слышал с детства. В этот момент бравый солдатик из того же патруля хозяйским жестом приказал остановиться шикарной БМВ, которая в ответ на это резко свернула на боковую дорогу и прибавила газу. Бравый воин, не долго думая, пальнул в ее направлении из "Калашникова".

Когда, отделавшись от гаишника сорока долларами (друзья чуть не убили меня потом за развращение и без того жирующих котов - такое нарушение стоило десятку, о чем я на второй день в Москве после долгого отсутствия еще не знал), я выскочил наружу, Чак стоял с белым лицом в пяти метрах от солдатика с еще дымящимся стволом.
Поняв, что моя задача ознакомления коллеги - американца с лучшими сторонами российской действительности существенно осложнилась, я успокаивал себя тем, что после такого начала хуже уже быть не может. Как же я ошибался...